Мы сидим в Старбаксе на Арбате, и я говорю, что завела бассета и назвала его твоим именем…
Ты усмехаешься: «Марин, ну не надо, не смеши, ты же меня никогда не любила…
Ну да, жили вместе, летая на Мальдивы, смотрели в элюминаторы, покрытые инеем,
Спали под одним одеялом, и ты даже иногда в порыве страсти что-то такое говорила,
Что вроде как я твой ( Read more... )

У меня на губе простуда и семнадцать шекелей в кармане,
Постоянно замерзают колени и верности не хватает...
Ты ходишь в гавайке и солнцезащитной панаме,
Ты на другой половине и там зимы не бывает...
Не то что в Москве.

Я каждый вечер молю Бога вернуть меня домой,
Чтобы куда-то уже потратить эти чудные монеты,
Но вместо этого он опять подстроил мне ( Read more... )

Она любила его. Молча, покорно, верно.

Она его каждый вечер ждала до самой до полночи

И грела к этому часу борщ с пампушками непременно,

Ни разу не испортив эту картинку иллюстрацией своей горечи.
Она любила его. И потому прощала все его пьяные выходки:
Шептала ему нежные слова, снимая носки и ботинки,
И даже пропускала мимо себя его хамские выкрики
Про ( Read more... )

Ну, мне же надо о ком-то писать!
Истребрять тетради, зачеркивать и стирать
Какие-то строчки и фразы, ловить тебя
На перепутии моих мыслей, на острие ножа,
На киношных билетах… Едва дыша
От нежности и как-будто кого-то любя ( Read more... )

А знаешь, мы с тобой обязательно встретимся,
Может быть - даже этой зимою - в мае,
И мы как-то сразу случимся в мире и сбудемся,
Когда все англичане вселенной уснут за пятичасовым чаем,
Все саксофонисты планеты сыграют свои простые ноты,
И голые разукрашенные ливнями женщины пролетят над Парижем,
Банкиры в далекой Швейцарии спалят ритуально банкноты,
Я ( Read more... )

Ты меня уверяешь, что мне надо писать, отдаться этому всецело и безвозвратно,

А я все мямлю, что потеряла слова, мысли, рифмы, да, впрочем, и чувства,

И что мои музы ушли куда-то туда, далеко, кароче, вернулись обратно,

И что я вообще бездарность и уж лучше займусь садоводством и буду сажать капусту,

Но тут понимаю, что капуста вроде не к месту, что ( Read more... )

И вот после третьего литра горячего чая я уже не плачу,
Смотрю на тебя и твержу, что всё могло БЫ, могло быть по-другому,
Но вышло именно так, а не иначе, и это что-то да значит…
Точно значит, да…

Ты куришь за вечер уже пятую или даже седьмую,
Постукивая привычно пальцами по столешной поверхности,
Избегая всяческой честности , и я невыносимо ревную
К ( Read more... )

Продутые северо-западным рифмы кромсают бумагу на строки,

И если все пять просидеть на скамейке, то можно увидеть пороки,

Плывущие в дыме сигар и под взрывы шампаских бутылок,

И стелется перед тобою как-будто тщеславия замкнутый рынок:

Ампула лицемерия, бутылочка лжи и полкило фальши обыкновенной,

И даже если добавить с кило сливовых пастилок и дынную ( Read more... )

Мой нежный щекастый плюшевый валеночек,
Игрушечный медвежонок с глазами ребенка,
Мы с тобой оставались одни в темноте спаленочек,
Вздохами разрезая тишину на тихо, беззвучно и громко,
Касаясь щеками, сплетая пальцы в морские узлы,
Шагали по краю над пропастью где-то во ржи,
Прикрыв леопардовыми простынями свои и чужие сны,
Опутав себя и других невесомой ( Read more... )

Эмма Кец родилась в сталинке с высоким виноградно-лепным потолком.
Её мать пианистка с орденом за заслуги, отец - ректор не последнего ВУЗа.
Её воспитывали строго, но в любви и под хрустальным заботы колпаком,
Она с детства была первая, единственная, лучшая, мамина муза!
Все лучшие платья и куклы - у Эммы, а после и мальчики лучшие тоже,
Лицей, ( Read more... )